В поисках душевного равновесия.
Помню, когда я приняла решение поступать на факультет психологии то, все что мне хотелось, это стать счастливее, чем я была. Именно жить в радости и полной жизнью было сильным мотиватором, параллельно с желанием выучиться и иметь интересную работу. Позднее это стремление завуалировалось умственной деятельностью, увлечением научными психотерапевтическими подходами и всем процессом обучения. Это было здорово и захватывающе, но после многих лет я стала вспоминать о моем изначальном намерении, обнаружив, как далека я от него. В этой точке произошла встреча ищущего душевного равновесия человека и исследователя, увлеченного своим делом.
Позднее меня заинтересовали исследования в области нейрологического здоровья, нейропластичности головного мозга и другие новейшие открытия в этой тематике. А вместе с тем буддийская философия и психология. Как оказалось в двух этих дисциплинах можно заметить немало общего.
Открываясь новым знаниям, менялся и мой взгляд на психотерапевтическую практику. Для начала я предложила себе попробовать такие методы как телесные техники снятия стресса, медитация, визуализация, телесное осознавание. И заодно понаблюдать, как они будут сказываться на мне. Это укладывалось в задачу моей личной психотерапии, где основным фактором, мешающим мне продвигаться к более аутентичной жизни, была выраженная самокритика и непринятие условий своей жизни. Не дружественное самоотношение и сражение с окружением демонстрировали и мои клиенты. Это дало мне повод хорошенько задуматься и начать искать дальше методы работы с человеком.
Тема отсутствия доброты к себе и не принятия действительности стала мне открываться со всех сторон. Все было теоретически ясно, но не хватало опыта, как все это так хорошо усвоенное перенести непосредственно в действие, в план проживания каждого дня. В целом этого рационального топлива хватало, но мне как чувствительному человеку необходимо было что-то еще…
И я решила более внимательно обратиться к практике медитации и телесного осознавания. Они позволили, как бы зайти с другой стороны. Иначе подступиться к себе, не на личностном уровне с его себялюбием, а на языке форм, образов, ощущений с твердым намерением утвердиться в доброжелательном восприятии всего происходящего со мной и миром в целом.
Процесс понимания и доступ к проживанию понимаемого открывается не сразу. Работа с мыслями и идеями как метод когнитивной переоценки происходит на уровне ума. Практика медитации и телесного осознавания переводит человека на другой уровень работы нервной системы. Что выражается в прямом переживании опыта как то, что есть и в отступлении от привычной аналитической умственной активности. Это дает возможность больше погрузиться на уровень души, или сердца, где мы встречаемся со своими истинными чувствами, со своей аутентичностью.
Это больше похоже на то, как актер захваченный проживанием роли своего персонажа, отличается от ее обдумывания и копирования штампов.
В общем и целом в мои планы самотерапии входило овладеть методами эмоциональной устойчивости или саморегуляции. Это слово вертелось на языке, но все-таки было мало понятно, как к ней прийти. Йога и другие духовные практики представляли для меня слабый интерес. И я занялась поиском, который удовлетворит мой вопрос, договорившись с собой о некоем самостоятельном эксперименте, где самонаблюдение будет первым помощником.
Способы саморегуляции бывают функциональные и нравственные. В буддийской психологии существует древнейшее знание о природе любого вида страдания, основанного на цеплянии за образ «Я» как неизменного и стремящегося к отождествлению с желаемым. Образ «Я» основывается на ментальном сознании и ограничивает связь с целостным восприятием себя, событий, другого человека и отношений с ним.
Например, главной помехой для моего личного умиротворения было цепляние за свои переживания как за нечто реально существующее. Объяснение, понимание, называние переживаемых чувств лишь забивало гвозди страдания, уводя меня от реальности.
Эмоциональные реакции продолжали совершать свое дело. Привязанность к чему или кому-либо, например, к объекту любви влияет на способность ясно мыслить, действовать, внося искажения в восприятие. Требуется некий внутренний наблюдатель, который сможет успокоить, отвести внимание хотя бы на небольшое расстояние от себя страдающего. И мне представляется это прекрасным способом той самой желанной саморегуляции.
Добрым средством лично для меня является размышление в идеях философии буддизма об отсутствии объективного существования всего, что я переживаю, вижу или слышу. Учитывая и понимая то, как эмоции влияют на лимбическую систему (отдела головного мозга, отвечающего за эмоции) ясно как они способны внести искажение в восприятие. Принять то, что все меняется, чувства и мои выводы не статичны и существуют относительно, было не просто. В этом я нахожу различие западного и восточного мышления в целом. Ученые утверждают, что когда человек делает выводы захваченный эмоциями, например, чувством гнева, его восприятие искажается примерно на 90 процентов.
Принцип взаимозависимости из буддийской философии, как связи между причиной и следствием и теми условиями, которые мы сами создаем, очень импонирует мне.
Все явления взаимозависимы – причина и следствие влияют друг на друга. Когда мы осознаем эту связь и то, как она повлияла на нашу жизнь, помогает нам не впадать в крайности. Например, перестать искать объяснение неудовлетворенности в условиях жизни и других людях, обвиняя их в своих неудачах. Также стрессовым фактором и ослаблению активности лобных долей является привычка многих людей думать о себе в идеях обделенности, будто всегда чего-то не хватает для полноценной жизни. И дальнейшей погоней в попытке восполнить эту нехватку. Это тоже можно считать оптической иллюзией, всего лишь мыслью, объективно не существующей.
Все это явно не приближает к главной цели – жить в радости и благополучии. Желание смотреть на себя мягко и с любовью – доброжелательная альтернатива сражению и внутреннему расколу.
Ученые из разных стран проводят не мало исследований по поводу работы головного мозга и сознания. Но почти никто из них не может описать, каким образом человеку становятся доступны чувства сострадания, глубокой любви, способность прощать и принимать людей и события такими, какие они есть. Просто потому, что эти качества довольно сложно измерить эмпирическим путем. В чем их выводы схожи, так это в том, что нам всем от рождения присуща способность к радости и сорадованию, эмпатии, состраданию и оказанию помощи.
Добрым средством лично для меня является размышление в идеях философии буддизма об отсутствии объективного существования всего, что я переживаю, вижу или слышу. Учитывая и понимая то, как эмоции влияют на лимбическую систему (отдела головного мозга, отвечающего за эмоции) ясно как они способны внести искажение в восприятие. Принять то, что все меняется, чувства и мои выводы не статичны и существуют относительно, было не просто. В этом я нахожу различие западного и восточного мышления в целом. Ученые утверждают, что когда человек делает выводы захваченный эмоциями, например, чувством гнева, его восприятие искажается примерно на 90 процентов.
Принцип взаимозависимости из буддийской философии, как связи между причиной и следствием и теми условиями, которые мы сами создаем, очень импонирует мне.
Все явления взаимозависимы – причина и следствие влияют друг на друга. Когда мы осознаем эту связь и то, как она повлияла на нашу жизнь, помогает нам не впадать в крайности. Например, перестать искать объяснение неудовлетворенности в условиях жизни и других людях, обвиняя их в своих неудачах. Также стрессовым фактором и ослаблению активности лобных долей является привычка многих людей думать о себе в идеях обделенности, будто всегда чего-то не хватает для полноценной жизни. И дальнейшей погоней в попытке восполнить эту нехватку. Это тоже можно считать оптической иллюзией, всего лишь мыслью, объективно не существующей.
Все это явно не приближает к главной цели – жить в радости и благополучии. Желание смотреть на себя мягко и с любовью – доброжелательная альтернатива сражению и внутреннему расколу.
Ученые из разных стран проводят не мало исследований по поводу работы головного мозга и сознания. Но почти никто из них не может описать, каким образом человеку становятся доступны чувства сострадания, глубокой любви, способность прощать и принимать людей и события такими, какие они есть. Просто потому, что эти качества довольно сложно измерить эмпирическим путем. В чем их выводы схожи, так это в том, что нам всем от рождения присуща способность к радости и сорадованию, эмпатии, состраданию и оказанию помощи.
В рамках данной статьи могу лишь поделиться своим пониманием этого процесса. Вот тот самый внутренний наблюдатель, видящий и воспринимающий доступный опыт травматичных ситуаций, но не вовлекающийся в эмоциональные реакции является главным помощником и преобразователем опыта. Его основной задачей является позволить прожить, прочувствовать беспокоящий человека материал, не дав ему вновь утонуть в повторяющихся переживаниях. Встреча наблюдателя и переживающего «Я» происходит где-то на рубеже настоящего времени, и его задача будет всегда напоминать и приводить практикующего к происходящему непосредственно здесь-и-сейчас. В этом помогает тело с его заземляющими процессами – дыханием, ощущениями, мышечными реакциями, телесными феноменами. Дело в том, что для психики нет разницы, когда произошло болезненное событие. Мы готовы переживать его вновь и вновь, как только обращаемся к нему. Тело и процессы, происходящие в нем, помогают создать условия, как бы оттоптать рубеж между прошлым и настоящим и дать возможность личности встретиться со своими переживаниями в медитативном состоянии. По моим впечатлениям, я бы охарактеризовала это пребывание в себе как надличностное.
Для моего личного опыта и в профессиональной практике можно так сказать, что я приобрела целый арсенал прекрасно дополняющих друг друга методик – аналитическая психологическая работа и ясный и конкретный доступ к истинным переживаниям и опыту человека, находящегося передо мной.
Екатерина Черепкова
Москва, август 2017г.
